Посмотри, какой прекрасный мир получился после Регнарека! (с)
Глава II. Враг Моего Хозяина.
читать дальше- Мяффф!
- Баюн? - Марк, призрак Данова школьного друга, опасливо оглянулся на дверь и открыл форточку. Пушистый, как игрушка, серый кот спрыгнул на подоконник, мявкнул еще раз и превратился в человека - подростка с торчащими по бокам головы, как мохнатые ушки, русыми волосами.
Хотя Марк и считал, что нельзя никогда судить о людях по первому впечатлению, к фамильяру старушки Яги это не относилось. Баюн был хитрец и шкода - и по нему это было видно, сквозило в каждой черточке мальчишеского лица, похожего на кошачью мордочку, во взгляде вечно прищуренных зеленых глаз, в лукавой усмешке и нарочито изящных движениях.
- Рад видеть, - негромко сказал Марк. - Что случилось?
- У хозяйки гости, - вид у Баюна был такой, будто он нашел-таки, где старушка Яга прячет валерьянку, и выпил сразу всю. Наверное, так оно и было.
- А к нам это каким боком? - Марк начал беситься. Анна I строго-настрого запретила привидениям Волчьей Гати общаться с Баюном и другой навью* из клана Сокола**, и, хотя в лабораторию не заходила даже она, никто не гарантировал, что серого кота не заметили на подходе к особняку.
- Криминальным, Флемми! Помнишь интеллигента?
- Которого? - Фламберг, в принципе, догадывался. О ком пойдет речь, но еще искренне надеялся, что он догадался неправильно.
- Того самого! На него ваш Касси напал, и он теперь у нас нервишки лечит спиртовым настоем валерьянки...
- И, очевидно, делится с тобой, - Марк нервно захихикал. - Хорошо, мы примем к сведению... А теперь, ради всего святого, сгинь.
- Мяф? - Баюн склонил голову набок. - Чего это ты? Ну, делится, но с каких пор тебя это начало смущать?
- С тех пор, как наши кланы начали враждовать, - мрачно ответил Марк. - У нас обоих будут неприятности, если тебя тут поймают.
- Паны дерутся - у холопов чубы трещат, - возвел Баюн глаза к небу. - А мы-то тут при чем? Особенно ты - ты ведь даже не из клана?
- С меня и спрос строже. Котенок, уходи, не подводи под монастырь!
- Лан, лан, ухожу, - Баюн насмешливо поклонился. - Привет Хорьку.
- До свидания, Котофеич.
- До свидания, Фламберг.
Серо-полосатый кот с белыми лапками и грудкой тенью пронесся сквозь сад и вскочил на забор - белые столбики с решетками, полускрытые раскидистыми ветвями яблонь. Отсюда было прекрасно видно все подходы к особняку, и кот Баюн часто просиживал здесь вечерами, наблюдая, как и чем живет Враг Его Хозяина.
- Враг Моего Хозяина, - с невидимой миру ухмылкой повторил он вслух.
Его эта вражда злила и смешила одновременно. Баюн, как положено кошке, никого всерьез не любил и не ненавидел; Первый Бунт, с которого началась кровная вражда кланов Вронски и Сокола, он считал непозволительной для homo sapienses глупостью - в политике Кот не понимал ничего, последовавшее за ним кровопролитие - еще большим идиотизмом, а Дан для него всегда был кем-то вроде учителя, единственным живым существом, к которому не признающий никаких авторитетов Баюн проникся чем-то вроде уважения, и с которым не прекратил общения, даже когда стараниями Алевтины от клана Сокола осталось человек пять.
- Враг Моего Хозяина...
Алевтина с Даном на плече весело шагала к особняку. На солнце шерсть хорька сияла нестерпимой белизной, и черный кончик хвоста не смягчал, а лишь подчеркивал эту белизну. Марк почувствовал, как где-то в глубине темной кошачьей души поднимается странное теплое чувство.
В Алконостов Круг - ведьмачье поселение в глубине сибирских лесов - он попал зимой. Матушка его изменила мужу с оборотнем, и плод этой измены не сразу принял человеческий облик - родился в кошачьем, и лишь через пять минут слепой мяукающий комочек превратился вдруг в младенца. Кроме повитухи, никто этого не видел, а старуха пообещала молчать.
Мальчик, при крещении принявший совсем другое имя, всегда был похож на кошку: гибкий, с мягкой крадущейся походкой, и торчащими над ушами пепельно-русыми (точнее - серо-полосатыми) волосами. Пятнадцать лет он жил среди людей, никем ни в чем не заподозренный (официальный отец не в счет), а зимой на пятнадцатый год повитуха перед смертью решила покаяться...
На следующий же день «навье отродье» было отправлено с родного дома восвояси.
Возможно, Баюн так и замерз бы в лесах, но его, полуживого, подобрали Дан с тогдашней хозяйкой, Анной IV. В доме Вронских и так хватало «всяких», поэтому Баюн был пристроен в избушке на курьих ножках в качестве фамильяра тогдашней Яги.
Баюн, несмотря на кошачью натуру, не был никогда неблагодарным. Хозяева могли враждовать сколько угодно - Дану он никогда не причинил бы вреда. Дан был его другом, несмотря ни на что.
- Враг моего хозяина... И его слуга... Ну и что?
* * *
Поезд подошел к станции поздно вечером - застревал два раза на переездах. Владимира вынесло на платформу с потоком людей, крутануло пару раз вокруг своей оси и оставило сидящим на чемодане посреди мигом опустевшей станции в сгущающихся сумерках.
Однако ждать долго не пришлось: из тумана, постепенно наползавшего с болота, вынырнула согбенная крючконосая фигура старушки из страшных сказок, самой настоящей бабы-Яги.
- Володюшка? - голос ее слегка дребезжал (ну, не слегка... Не говорить же - как колесо старой телеги), но говорила она очень четко - без старческого шамканья. - Здравствуй, мой дружочек...
- Бабушка Ядвига? - Владимир встал, не признаваясь самому себе, что коленки опять начали дрожать. За два дня, что ушли на сборы, крещение и дорогу, он из циника и атеиста и, между прочим, храбреца, превратился в трусоватого, но свято верящего человека.
- Можно просто бабуся или Яга, - хмыкнула старушка. - Ну, идем, Володюшка. Такси ждет.
«Такси?» , Владимир подхватил чемодан и зашагал вслед за бабушкой. «Откуда здесь... Ой-е!»
«Такси» оказалась старой телегой, с запряженной в нее чалой кобылкой, больше похожей на скелет из музея естественной истории, и (Владимир едва удержался от хохота) шашечками на корме.
Старушка ловко, как кошка, забралась в телегу и даже помогла втащить чемодан «Володюшки», который сам туда забрался только с помощью «таксиста» - тот просто легонько поддал неуклюжему пассажиру коленом под зад, и тот кувырком вкатился внутрь.
Телега, трясясь на ухабах , повернула и покатила по узкой грунтовке в лес.
- А мы разве не в деревню? - робко спросил Владимир.
- В деревню, - хмыкнула старушка. - Да не в ту.
Полчаса монотонной тряски растянулись, казалось, на целую вечность, и Владимир почти обрадовался, когда из плотной завесы тумана вынырнула избушка, поставленная на подпорки - точь-в-точь курьи ножки.
- Дальше я не поеду, - «таксист» натянул поводья. - Мне хватило твоей собачки и в прошлый раз.
- Как хочешь.
Дощатые крепкие ворота скрипуче застонали, когда бабушка толкнула их сухонькой и сильной рукой. Двор, заставленный разнообразнейшим хламом непонятного назначения - велосипед, перепутавшийся с качелями так, что Владимир едва удержался от вопроса: «Что это было?», кусты непонятного сорта с огромными колючками, но явно не терн, собачья будка, из которой доносилось даже не рычание, а неописуемые угрожающие звуки, и - венец творения - колодец с воротом и замшелой треугольной крышей. Владимир не удержался и заглянул.
На дне колодца, в темной воде, вспыхивали и гасли белые искры, как звезды в ночном небе. Владимир инстинктивно потянулся к ним, но тут увидел громадную зеленую лягушку, качавшуюся в колодце на листке кувшинки (а откуда там кувшинка?). Владимир хотел было плюнуть с досады, но тут лягушка (больше некому) приподняла голову и гаркнула басом:
- Ят-те плюну!! Чему тебя мама учила?
Владимир от неожиданности треснулся головой об ворот и зацепил локтем ведро; оно с грохотом полетело в колодец, но лягушка уже исчезла.
- Эх, ты! - Яга легко остановила бешено крутящуюся ручку и начала поднимать ведро. - Водяного испугался? - а из колодца, кажется, доносился приглушенный мат. - Он смирный, но в колодец нельзя плевать.
- Водяной?! - Владимир схватился за сердце. - И здесь нежить?!!!
- А по-моему, - сообщил кто-то за спиной Владимира, - большей нежити, чем homo sapiens, природа еще не придумала.
Владимир обернулся, опустил глаза. На земле сидел кот. Полосатый. С горящим, человечески разумным и пронзительным взглядом.
Владимир икнул и упал в обморок.
- Пфе, - кот задрал хвост трубой и пошел в дом.
... Очнулся Владимир оттого, что на голову полилась тонкая струйка воды; он скривился и открыл глаза. Над ним, нахальнейше ухмыляясь и держа в руках ковшик, стоял парнишка лет пятнадцати, худенький и высокий, в сером полосатом джемпере и почему-то в варежках из белой шерсти. Неопределенного цвета волосы топорщились над ушами, как кошачьи ушки, а умный и пронзительный взгляд, казалось, видел его насквозь.
- Ты кто? - Владимир подскочил и чуть не свалился с кровати. Оказалось, его уже занесли в избушку, в довольно темную горницу, все стены которой были изукрашены какими-то шаманскими символами.
«Котенок» поклонился, выплеснув при этом пол-ковша воды Владимиру на колени, и промурлыкал:
- Баюн. Я тут живу.
Выпрямившись, он крикнул кому-то:
Фанечка, он очнулся!
- Я и не сомневалась, - к кровати, постукивая каблуками, подошла
высокая молодая женщина с поразительными формами, обтянутыми коротким белым халатом. Белая докторская шапочка была
набекрень сдвинута на коротких взлохмаченных волосах цвета горького
шоколада, а не очень красивое, с грубоватыми чертами лицо оживляли необыкновенно ясные и
лукавые глаза черные глаза.
- Фаина Гольштейн, ветеринар, - с ухмылкой представилась она
- Владимир Долин, реставратор картин, - почти простонал Владимир.
Фаина жестом фокусника извлекла из кармана внушительных размером пузырек.
- Давай ему это по столовой ложке трижды в день, - сказала она, отдавая флакон Баюну. - И денька три-четыре пускай посидит тут в изоляции, освоится... Много впечатлений сразу ему будут вредны. Вообще пускать его в наш мир, - добавила она задумчиво, - Если не противозаконно, то по меньшей мере... Хм...
- Бессмысленно, знаю, - кивнул Баюн. - А что это за штука?
- Валерьянка, что, - хмыкнула ветеринарша. - Сам только не потребляй...
- Так и знал, что тут какой-то подвох, - пробурчал Баюн. - Ладно, спасибо большое. Сколько с нас?
- Да что ты, неко***, мы же друзья, - Фаина махнула рукой. - Только проводи меня до станции, а то темно уже.
Кивнув Владимиру на прощание, они вышли из горницы.
... - Значит, ты решил поправить здоровье, приехав ко мне? - бабушка покачала головой, с ласковым упреком глядя на Владимира. Несмотря на все переживания последних трех дней, он явно начал приходить в себя: за обе щеки уписывал кашу с вареньем, так что любо-дорого было смотреть, и на расшатанные нервы не жаловался. Спиртовой настой валерианы они еще накануне по-братски разделили с Баюном, так что «котенок» еще не до конца пришел в себя и мурлыкал под столом, положив лохматую голову на колени Владимира и не думая принимать кошачий облик, а самому больному пришлось выслушать от старушки долгую тираду на тему растления несовершеннолетних, а заодно получить по оттопыренным ушам.
- Это была не лучшая идея, - Баюн начал приходить в себя. - Понимаешь, простому смертному не стоит находиться в волшебном оплоте без большой необходимости. Тем более если ты решил спрятаться от семейки Вронски. До их поместья полчаса пешим ходом.
- Ну, что-то я сомневаюсь, что Вронски он может вообще понадобиться, - пожала плечами старушка. - а если и понадобится... Какому психу придет в голову искать его у нас под боком?
- И вообще искать кому надо? - подтвердил Баюн. - Вроде никаких криминальных подвигов ты не совершал?
- Не совершал.
- Ну вот, нам не о чем беспокоиться, - Баюн выбрался из-под стола и похлопал Владимира по плечу мягкой, как кошачья лапка, ладонью. - Доедай и пойдем во двор, познакомлю тебя с народом.
- Кое-кто еще дрова пообещал наколоть, - напомнила бабушка, подливая Владимиру молока в кружку.
- Естественно, барыня!
* * *
- Значит, Вронски - ваши соседи? - Владимир вышел следом за Баюном во двор, щурясь от слепящего солнечного света, и остановился около колодца.
- Ну да, - Баюн нервно поежился. - Соседи... Только мы с ними не в ладах.
- Почему? - удивился Владимир.
- Да как бы тебе объяснить...
- Да очень просто, - квакнул колодец, вызвав у Владимира очередной приступ нервного тика, - Во время очередного ведьмачьего бунта кланы оказались по разные стороны баррикад. В живых осталось человек по пять, зато бунт буквально вырезан на корню.
Челюсть Владимира стукнулась об землю.
- Ну типа так, - подтвердил Баюн, ковыряя ботинком землю. - Не бери в голову, короче, это не твои проблемы. Да, это Прошка, водяной.
- Не Прошка, а Прохор Васильевич! - послышался плеск, и из колодца высунулась взъерошенная зеленобородая голова. - Еще раз услышу - выкупаю тебя с «Антиблохом» прямо здесь!
- А это - Полкан, - Баюн уже подтащил Владимира к будке, откуда вместо рычания слышался богатырский храп. - Но он спит, а будить его рискнет только полный идиот... А эта статуя, - он подвел Владимира к деревянной скульптуре панически бегущего человека, настолько живо и талантливо сделанной, что казалась живой, - Пару месяцев назад пыталась нас обворовать. Каждое полнолуние он оживает и пытается удрать, но лишь на полминуты, а потом мы относим его на место. Если добежит до забора - оживет уже насовсем, хотя вряд ли ему это удастся...
Владимир нервно сглотнул. Он догадывался, что у волшебников крутые нравы, но ему в голову не могло прийти, что настолько...
- Это еще что, - Баюн, казалось, подслушал его мысли. - Раньше можно было вора в печи зажарить - сказки, знаешь, тоже не на пустом месте появляются... ну, это, пожалуй, все. Ты умеешь дрова колоть?
* * *
- Жемчужный! Ты меня вообще слышишь?
Украшенный виньетками заголовок «Вестника Хронодесанта» приопустился, и Алевтина наконец-то увидела такие родные и милые... Зыркалки своего школьного друга Дмитрия Жемчужного.
- Слышу, - блестящие глаза цвета расплавленной ртути лукаво сощурились. - Но чем же я могу помочь вашему Управлению? Не наше дело - охотиться за вышедшими из подчинения вампирами. Мы в Хроноразведке только во времени путешествуем и смотрим-смотрим-смотрим...
- Вот я и хотела спросить, не видели ли вы чего подобного, - желание дать Жемчужному по скрытой «Вестником» нахальной физиономии почти пересилило здравый смысл.
- Ну, - «Вестник» опустился еще сантиметров на пять, и стало видно тонкий и длинный нос Жемчужного. - Примеров в истории немало: Джек Потрошитель, Чикатило - так это вообще недавно... Ты лучше наших людей в КеГеБю расспроси, у них подобного навалом.
Алевтина возвела глаза к небу.
- Нам, по-твоему, откуда запросы приходят? Из КГБ и пришли... - она облокотилась об стол, прикрыв глаза. - Я с этим Кайчи скоро с ума сойду...
- Как-как его зовут? - балконная дверь открылась, и в клубах сигаретного дыма в кабинет главы шестого отряда Хроноразведки вошла высокая девушка с такой ослепительной фигурой, обтянутой коротким белым халатом, что субтильной Вронски на миг стало завидно. Глаза защипало - на балконе, общем на весь этаж, толпилась половина АХР, и курили так, что их фигуры едва было видно за дымовой завесой.
- Доброе утро, Фаина, - печально сказал Жемчужный. Ухмылка с его лица сползла, как плохой грим под струями ливня.
- Доброе, мэтр, - Фаина поклонилась, и Алевтина наконец ее узнала. С этой девчушкой, тогда еще тощей и не очень-то красивой, они вместе учились в «Алкионе» - школе магии при ведьмачьем поселении, рядом с поместьем Вронски.
- Гольштейн?
- Вронски? - просияв, она нагнулась и крепко стиснула Алевтину в дружеских и страстных объятьях, чуть не удушив своим чудовищных размеров бюстом. - Алевтиночка, как я рада тебя видеть!
- Я фебя тофе, - немного невнятно пробурчала из ее декольте Вронски, и, достаточно мягко ее отстранив, поинтересовалась: - Ты что-то говорила про моего вампира?
- Не совсем. Как ты сказала его зовут?
- Кайчи Эрдине. Темные волосы и дюймовые клыки. Слыхала о чем-то подобном?
- Дай подумать, - Фаина села на соседний стол - в кабинете Жемчужного их было два, в центре и у стены, - и эффектно закинула ногу на ногу. Дмитрий тут же отгородился от божественного зрелища «Вестником», а Дан, дремавший у Алевтины на коленях, подскочил и впился в Фаину страстным взором: - «Кайчи» - это профессия, исполнитель алтайских народных песен, знаешь, горловое пение? - Алевтина кивнула, и Фаина продолжала, бросая в сторону Жемчужного томные взгляды. - А «Эрдине» - лошадиная кличка, в этих самых народных песнях так назывался богатырский конь. А вампира с таким именем мы не встречали, можешь не искать.
- Спасибо, - неожиданно низким и хрипловатым голосом сказал Дан. Фаина при виде говорящего хорька выпучила глаза. Дмитрий опустил газету и с интересом воззрился на Алевтининого питомца.
- Мне пора, - смекнув, что сейчас будет, Алевтина схватила Дана за шкирку и без особых церемоний затолкала упирающегося зверька в ридикюль. - Рада была повидаться, - она рванула к выходу, но Жемчужный ее остановил:
- Погоди-ка, - он достал из верхнего ящика стола пачку фотографий. - Мне Ольга передала... Не кривись ты так! Мне-то с ней что делить? Она твоего братца позавчера от гильотины спасла.
На фотографии было запечатлено нечто. Алевтина даже присвистнула: неизвестный фотограф заснял все первомайские события, от встречи Кассия со злополучным прохожим Владимиром до того самого момента, где проявивший-таки мужество искусствовед-или-кто-он-там, взяв Алевтину за руку, галантным голосом предлагает проводить ее до дома.
- Не знаю, как, но Оля его отмазала и посоветовала Касси найти какое-нибудь занятие, кроме дежурств, - сообщил Дмитрий. - Безделье, знаешь, до добра не доводит...
- Да уж, - Алевтина покачала головой. - Я бы его к нам взяла, да ты же знаешь, как там к вервольфам строго...
- Крепкому парню работу не найдут, - Дмитрий покачал головой. - Тунеядец он у тебя, сестренка, а ты ему еще и потакаешь. Знаешь что, - оживившись, он снова залез в стол и достал пухлую папку, - Как этот твой дармоед относится к хроноразведке? А то у нас как раз рейд скоро... Что скажешь?
- Давай сюда, - Алевтина, которой слова о дармоедстве были как ножом по сердцу, схватила папку и, кивнув Фаине, вылетела из кабинета.
Вольной жизни Кассия пришел конец.
читать дальше- Мяффф!
- Баюн? - Марк, призрак Данова школьного друга, опасливо оглянулся на дверь и открыл форточку. Пушистый, как игрушка, серый кот спрыгнул на подоконник, мявкнул еще раз и превратился в человека - подростка с торчащими по бокам головы, как мохнатые ушки, русыми волосами.
Хотя Марк и считал, что нельзя никогда судить о людях по первому впечатлению, к фамильяру старушки Яги это не относилось. Баюн был хитрец и шкода - и по нему это было видно, сквозило в каждой черточке мальчишеского лица, похожего на кошачью мордочку, во взгляде вечно прищуренных зеленых глаз, в лукавой усмешке и нарочито изящных движениях.
- Рад видеть, - негромко сказал Марк. - Что случилось?
- У хозяйки гости, - вид у Баюна был такой, будто он нашел-таки, где старушка Яга прячет валерьянку, и выпил сразу всю. Наверное, так оно и было.
- А к нам это каким боком? - Марк начал беситься. Анна I строго-настрого запретила привидениям Волчьей Гати общаться с Баюном и другой навью* из клана Сокола**, и, хотя в лабораторию не заходила даже она, никто не гарантировал, что серого кота не заметили на подходе к особняку.
- Криминальным, Флемми! Помнишь интеллигента?
- Которого? - Фламберг, в принципе, догадывался. О ком пойдет речь, но еще искренне надеялся, что он догадался неправильно.
- Того самого! На него ваш Касси напал, и он теперь у нас нервишки лечит спиртовым настоем валерьянки...
- И, очевидно, делится с тобой, - Марк нервно захихикал. - Хорошо, мы примем к сведению... А теперь, ради всего святого, сгинь.
- Мяф? - Баюн склонил голову набок. - Чего это ты? Ну, делится, но с каких пор тебя это начало смущать?
- С тех пор, как наши кланы начали враждовать, - мрачно ответил Марк. - У нас обоих будут неприятности, если тебя тут поймают.
- Паны дерутся - у холопов чубы трещат, - возвел Баюн глаза к небу. - А мы-то тут при чем? Особенно ты - ты ведь даже не из клана?
- С меня и спрос строже. Котенок, уходи, не подводи под монастырь!
- Лан, лан, ухожу, - Баюн насмешливо поклонился. - Привет Хорьку.
- До свидания, Котофеич.
- До свидания, Фламберг.
Серо-полосатый кот с белыми лапками и грудкой тенью пронесся сквозь сад и вскочил на забор - белые столбики с решетками, полускрытые раскидистыми ветвями яблонь. Отсюда было прекрасно видно все подходы к особняку, и кот Баюн часто просиживал здесь вечерами, наблюдая, как и чем живет Враг Его Хозяина.
- Враг Моего Хозяина, - с невидимой миру ухмылкой повторил он вслух.
Его эта вражда злила и смешила одновременно. Баюн, как положено кошке, никого всерьез не любил и не ненавидел; Первый Бунт, с которого началась кровная вражда кланов Вронски и Сокола, он считал непозволительной для homo sapienses глупостью - в политике Кот не понимал ничего, последовавшее за ним кровопролитие - еще большим идиотизмом, а Дан для него всегда был кем-то вроде учителя, единственным живым существом, к которому не признающий никаких авторитетов Баюн проникся чем-то вроде уважения, и с которым не прекратил общения, даже когда стараниями Алевтины от клана Сокола осталось человек пять.
- Враг Моего Хозяина...
Алевтина с Даном на плече весело шагала к особняку. На солнце шерсть хорька сияла нестерпимой белизной, и черный кончик хвоста не смягчал, а лишь подчеркивал эту белизну. Марк почувствовал, как где-то в глубине темной кошачьей души поднимается странное теплое чувство.
В Алконостов Круг - ведьмачье поселение в глубине сибирских лесов - он попал зимой. Матушка его изменила мужу с оборотнем, и плод этой измены не сразу принял человеческий облик - родился в кошачьем, и лишь через пять минут слепой мяукающий комочек превратился вдруг в младенца. Кроме повитухи, никто этого не видел, а старуха пообещала молчать.
Мальчик, при крещении принявший совсем другое имя, всегда был похож на кошку: гибкий, с мягкой крадущейся походкой, и торчащими над ушами пепельно-русыми (точнее - серо-полосатыми) волосами. Пятнадцать лет он жил среди людей, никем ни в чем не заподозренный (официальный отец не в счет), а зимой на пятнадцатый год повитуха перед смертью решила покаяться...
На следующий же день «навье отродье» было отправлено с родного дома восвояси.
Возможно, Баюн так и замерз бы в лесах, но его, полуживого, подобрали Дан с тогдашней хозяйкой, Анной IV. В доме Вронских и так хватало «всяких», поэтому Баюн был пристроен в избушке на курьих ножках в качестве фамильяра тогдашней Яги.
Баюн, несмотря на кошачью натуру, не был никогда неблагодарным. Хозяева могли враждовать сколько угодно - Дану он никогда не причинил бы вреда. Дан был его другом, несмотря ни на что.
- Враг моего хозяина... И его слуга... Ну и что?
* * *
Поезд подошел к станции поздно вечером - застревал два раза на переездах. Владимира вынесло на платформу с потоком людей, крутануло пару раз вокруг своей оси и оставило сидящим на чемодане посреди мигом опустевшей станции в сгущающихся сумерках.
Однако ждать долго не пришлось: из тумана, постепенно наползавшего с болота, вынырнула согбенная крючконосая фигура старушки из страшных сказок, самой настоящей бабы-Яги.
- Володюшка? - голос ее слегка дребезжал (ну, не слегка... Не говорить же - как колесо старой телеги), но говорила она очень четко - без старческого шамканья. - Здравствуй, мой дружочек...
- Бабушка Ядвига? - Владимир встал, не признаваясь самому себе, что коленки опять начали дрожать. За два дня, что ушли на сборы, крещение и дорогу, он из циника и атеиста и, между прочим, храбреца, превратился в трусоватого, но свято верящего человека.
- Можно просто бабуся или Яга, - хмыкнула старушка. - Ну, идем, Володюшка. Такси ждет.
«Такси?» , Владимир подхватил чемодан и зашагал вслед за бабушкой. «Откуда здесь... Ой-е!»
«Такси» оказалась старой телегой, с запряженной в нее чалой кобылкой, больше похожей на скелет из музея естественной истории, и (Владимир едва удержался от хохота) шашечками на корме.
Старушка ловко, как кошка, забралась в телегу и даже помогла втащить чемодан «Володюшки», который сам туда забрался только с помощью «таксиста» - тот просто легонько поддал неуклюжему пассажиру коленом под зад, и тот кувырком вкатился внутрь.
Телега, трясясь на ухабах , повернула и покатила по узкой грунтовке в лес.
- А мы разве не в деревню? - робко спросил Владимир.
- В деревню, - хмыкнула старушка. - Да не в ту.
Полчаса монотонной тряски растянулись, казалось, на целую вечность, и Владимир почти обрадовался, когда из плотной завесы тумана вынырнула избушка, поставленная на подпорки - точь-в-точь курьи ножки.
- Дальше я не поеду, - «таксист» натянул поводья. - Мне хватило твоей собачки и в прошлый раз.
- Как хочешь.
Дощатые крепкие ворота скрипуче застонали, когда бабушка толкнула их сухонькой и сильной рукой. Двор, заставленный разнообразнейшим хламом непонятного назначения - велосипед, перепутавшийся с качелями так, что Владимир едва удержался от вопроса: «Что это было?», кусты непонятного сорта с огромными колючками, но явно не терн, собачья будка, из которой доносилось даже не рычание, а неописуемые угрожающие звуки, и - венец творения - колодец с воротом и замшелой треугольной крышей. Владимир не удержался и заглянул.
На дне колодца, в темной воде, вспыхивали и гасли белые искры, как звезды в ночном небе. Владимир инстинктивно потянулся к ним, но тут увидел громадную зеленую лягушку, качавшуюся в колодце на листке кувшинки (а откуда там кувшинка?). Владимир хотел было плюнуть с досады, но тут лягушка (больше некому) приподняла голову и гаркнула басом:
- Ят-те плюну!! Чему тебя мама учила?
Владимир от неожиданности треснулся головой об ворот и зацепил локтем ведро; оно с грохотом полетело в колодец, но лягушка уже исчезла.
- Эх, ты! - Яга легко остановила бешено крутящуюся ручку и начала поднимать ведро. - Водяного испугался? - а из колодца, кажется, доносился приглушенный мат. - Он смирный, но в колодец нельзя плевать.
- Водяной?! - Владимир схватился за сердце. - И здесь нежить?!!!
- А по-моему, - сообщил кто-то за спиной Владимира, - большей нежити, чем homo sapiens, природа еще не придумала.
Владимир обернулся, опустил глаза. На земле сидел кот. Полосатый. С горящим, человечески разумным и пронзительным взглядом.
Владимир икнул и упал в обморок.
- Пфе, - кот задрал хвост трубой и пошел в дом.
... Очнулся Владимир оттого, что на голову полилась тонкая струйка воды; он скривился и открыл глаза. Над ним, нахальнейше ухмыляясь и держа в руках ковшик, стоял парнишка лет пятнадцати, худенький и высокий, в сером полосатом джемпере и почему-то в варежках из белой шерсти. Неопределенного цвета волосы топорщились над ушами, как кошачьи ушки, а умный и пронзительный взгляд, казалось, видел его насквозь.
- Ты кто? - Владимир подскочил и чуть не свалился с кровати. Оказалось, его уже занесли в избушку, в довольно темную горницу, все стены которой были изукрашены какими-то шаманскими символами.
«Котенок» поклонился, выплеснув при этом пол-ковша воды Владимиру на колени, и промурлыкал:
- Баюн. Я тут живу.
Выпрямившись, он крикнул кому-то:
Фанечка, он очнулся!
- Я и не сомневалась, - к кровати, постукивая каблуками, подошла
высокая молодая женщина с поразительными формами, обтянутыми коротким белым халатом. Белая докторская шапочка была
набекрень сдвинута на коротких взлохмаченных волосах цвета горького
шоколада, а не очень красивое, с грубоватыми чертами лицо оживляли необыкновенно ясные и
лукавые глаза черные глаза.
- Фаина Гольштейн, ветеринар, - с ухмылкой представилась она
- Владимир Долин, реставратор картин, - почти простонал Владимир.
Фаина жестом фокусника извлекла из кармана внушительных размером пузырек.
- Давай ему это по столовой ложке трижды в день, - сказала она, отдавая флакон Баюну. - И денька три-четыре пускай посидит тут в изоляции, освоится... Много впечатлений сразу ему будут вредны. Вообще пускать его в наш мир, - добавила она задумчиво, - Если не противозаконно, то по меньшей мере... Хм...
- Бессмысленно, знаю, - кивнул Баюн. - А что это за штука?
- Валерьянка, что, - хмыкнула ветеринарша. - Сам только не потребляй...
- Так и знал, что тут какой-то подвох, - пробурчал Баюн. - Ладно, спасибо большое. Сколько с нас?
- Да что ты, неко***, мы же друзья, - Фаина махнула рукой. - Только проводи меня до станции, а то темно уже.
Кивнув Владимиру на прощание, они вышли из горницы.
... - Значит, ты решил поправить здоровье, приехав ко мне? - бабушка покачала головой, с ласковым упреком глядя на Владимира. Несмотря на все переживания последних трех дней, он явно начал приходить в себя: за обе щеки уписывал кашу с вареньем, так что любо-дорого было смотреть, и на расшатанные нервы не жаловался. Спиртовой настой валерианы они еще накануне по-братски разделили с Баюном, так что «котенок» еще не до конца пришел в себя и мурлыкал под столом, положив лохматую голову на колени Владимира и не думая принимать кошачий облик, а самому больному пришлось выслушать от старушки долгую тираду на тему растления несовершеннолетних, а заодно получить по оттопыренным ушам.
- Это была не лучшая идея, - Баюн начал приходить в себя. - Понимаешь, простому смертному не стоит находиться в волшебном оплоте без большой необходимости. Тем более если ты решил спрятаться от семейки Вронски. До их поместья полчаса пешим ходом.
- Ну, что-то я сомневаюсь, что Вронски он может вообще понадобиться, - пожала плечами старушка. - а если и понадобится... Какому психу придет в голову искать его у нас под боком?
- И вообще искать кому надо? - подтвердил Баюн. - Вроде никаких криминальных подвигов ты не совершал?
- Не совершал.
- Ну вот, нам не о чем беспокоиться, - Баюн выбрался из-под стола и похлопал Владимира по плечу мягкой, как кошачья лапка, ладонью. - Доедай и пойдем во двор, познакомлю тебя с народом.
- Кое-кто еще дрова пообещал наколоть, - напомнила бабушка, подливая Владимиру молока в кружку.
- Естественно, барыня!
* * *
- Значит, Вронски - ваши соседи? - Владимир вышел следом за Баюном во двор, щурясь от слепящего солнечного света, и остановился около колодца.
- Ну да, - Баюн нервно поежился. - Соседи... Только мы с ними не в ладах.
- Почему? - удивился Владимир.
- Да как бы тебе объяснить...
- Да очень просто, - квакнул колодец, вызвав у Владимира очередной приступ нервного тика, - Во время очередного ведьмачьего бунта кланы оказались по разные стороны баррикад. В живых осталось человек по пять, зато бунт буквально вырезан на корню.
Челюсть Владимира стукнулась об землю.
- Ну типа так, - подтвердил Баюн, ковыряя ботинком землю. - Не бери в голову, короче, это не твои проблемы. Да, это Прошка, водяной.
- Не Прошка, а Прохор Васильевич! - послышался плеск, и из колодца высунулась взъерошенная зеленобородая голова. - Еще раз услышу - выкупаю тебя с «Антиблохом» прямо здесь!
- А это - Полкан, - Баюн уже подтащил Владимира к будке, откуда вместо рычания слышался богатырский храп. - Но он спит, а будить его рискнет только полный идиот... А эта статуя, - он подвел Владимира к деревянной скульптуре панически бегущего человека, настолько живо и талантливо сделанной, что казалась живой, - Пару месяцев назад пыталась нас обворовать. Каждое полнолуние он оживает и пытается удрать, но лишь на полминуты, а потом мы относим его на место. Если добежит до забора - оживет уже насовсем, хотя вряд ли ему это удастся...
Владимир нервно сглотнул. Он догадывался, что у волшебников крутые нравы, но ему в голову не могло прийти, что настолько...
- Это еще что, - Баюн, казалось, подслушал его мысли. - Раньше можно было вора в печи зажарить - сказки, знаешь, тоже не на пустом месте появляются... ну, это, пожалуй, все. Ты умеешь дрова колоть?
* * *
- Жемчужный! Ты меня вообще слышишь?
Украшенный виньетками заголовок «Вестника Хронодесанта» приопустился, и Алевтина наконец-то увидела такие родные и милые... Зыркалки своего школьного друга Дмитрия Жемчужного.
- Слышу, - блестящие глаза цвета расплавленной ртути лукаво сощурились. - Но чем же я могу помочь вашему Управлению? Не наше дело - охотиться за вышедшими из подчинения вампирами. Мы в Хроноразведке только во времени путешествуем и смотрим-смотрим-смотрим...
- Вот я и хотела спросить, не видели ли вы чего подобного, - желание дать Жемчужному по скрытой «Вестником» нахальной физиономии почти пересилило здравый смысл.
- Ну, - «Вестник» опустился еще сантиметров на пять, и стало видно тонкий и длинный нос Жемчужного. - Примеров в истории немало: Джек Потрошитель, Чикатило - так это вообще недавно... Ты лучше наших людей в КеГеБю расспроси, у них подобного навалом.
Алевтина возвела глаза к небу.
- Нам, по-твоему, откуда запросы приходят? Из КГБ и пришли... - она облокотилась об стол, прикрыв глаза. - Я с этим Кайчи скоро с ума сойду...
- Как-как его зовут? - балконная дверь открылась, и в клубах сигаретного дыма в кабинет главы шестого отряда Хроноразведки вошла высокая девушка с такой ослепительной фигурой, обтянутой коротким белым халатом, что субтильной Вронски на миг стало завидно. Глаза защипало - на балконе, общем на весь этаж, толпилась половина АХР, и курили так, что их фигуры едва было видно за дымовой завесой.
- Доброе утро, Фаина, - печально сказал Жемчужный. Ухмылка с его лица сползла, как плохой грим под струями ливня.
- Доброе, мэтр, - Фаина поклонилась, и Алевтина наконец ее узнала. С этой девчушкой, тогда еще тощей и не очень-то красивой, они вместе учились в «Алкионе» - школе магии при ведьмачьем поселении, рядом с поместьем Вронски.
- Гольштейн?
- Вронски? - просияв, она нагнулась и крепко стиснула Алевтину в дружеских и страстных объятьях, чуть не удушив своим чудовищных размеров бюстом. - Алевтиночка, как я рада тебя видеть!
- Я фебя тофе, - немного невнятно пробурчала из ее декольте Вронски, и, достаточно мягко ее отстранив, поинтересовалась: - Ты что-то говорила про моего вампира?
- Не совсем. Как ты сказала его зовут?
- Кайчи Эрдине. Темные волосы и дюймовые клыки. Слыхала о чем-то подобном?
- Дай подумать, - Фаина села на соседний стол - в кабинете Жемчужного их было два, в центре и у стены, - и эффектно закинула ногу на ногу. Дмитрий тут же отгородился от божественного зрелища «Вестником», а Дан, дремавший у Алевтины на коленях, подскочил и впился в Фаину страстным взором: - «Кайчи» - это профессия, исполнитель алтайских народных песен, знаешь, горловое пение? - Алевтина кивнула, и Фаина продолжала, бросая в сторону Жемчужного томные взгляды. - А «Эрдине» - лошадиная кличка, в этих самых народных песнях так назывался богатырский конь. А вампира с таким именем мы не встречали, можешь не искать.
- Спасибо, - неожиданно низким и хрипловатым голосом сказал Дан. Фаина при виде говорящего хорька выпучила глаза. Дмитрий опустил газету и с интересом воззрился на Алевтининого питомца.
- Мне пора, - смекнув, что сейчас будет, Алевтина схватила Дана за шкирку и без особых церемоний затолкала упирающегося зверька в ридикюль. - Рада была повидаться, - она рванула к выходу, но Жемчужный ее остановил:
- Погоди-ка, - он достал из верхнего ящика стола пачку фотографий. - Мне Ольга передала... Не кривись ты так! Мне-то с ней что делить? Она твоего братца позавчера от гильотины спасла.
На фотографии было запечатлено нечто. Алевтина даже присвистнула: неизвестный фотограф заснял все первомайские события, от встречи Кассия со злополучным прохожим Владимиром до того самого момента, где проявивший-таки мужество искусствовед-или-кто-он-там, взяв Алевтину за руку, галантным голосом предлагает проводить ее до дома.
- Не знаю, как, но Оля его отмазала и посоветовала Касси найти какое-нибудь занятие, кроме дежурств, - сообщил Дмитрий. - Безделье, знаешь, до добра не доводит...
- Да уж, - Алевтина покачала головой. - Я бы его к нам взяла, да ты же знаешь, как там к вервольфам строго...
- Крепкому парню работу не найдут, - Дмитрий покачал головой. - Тунеядец он у тебя, сестренка, а ты ему еще и потакаешь. Знаешь что, - оживившись, он снова залез в стол и достал пухлую папку, - Как этот твой дармоед относится к хроноразведке? А то у нас как раз рейд скоро... Что скажешь?
- Давай сюда, - Алевтина, которой слова о дармоедстве были как ножом по сердцу, схватила папку и, кивнув Фаине, вылетела из кабинета.
Вольной жизни Кассия пришел конец.
@музыка: Сурганова и Оркестр - Корабли
@настроение: скучающее
@темы: творчество, ориджинал
