Звучит по-буржуйски, но я начинаю потихоньку страдать от жары.
Мокрые руки липнут к столу, телефон прячу от папиной любовницы под ридикюлем, а то начнет Москву обзванивать (мне не жалко, но мне дорого), да и бессмысленно звать Мэтта гулять, он же в своих принципиальных джинсах сварится вкрутую. На часах, когда-то снятых папой с самолета (поломавшиеся вещи там сразу списывают, даже если можно починить) - стрелочка на тройке. 30*. Твою мать.