"Где ты, господин? Мы не слышим тебя! ПОГОВОРИ С НАМИ, ПОЖАЛУЙСТА!!!"
Рывком встать с постели - секунда. Прижать ко рту флягу с ледяной водой, стукнув зубами о горлышко, расплескав ее себе на грудь больше, чем попало в рот - вторая. Швырнуть флягу в угол, из которого медленно и шатко ползет на тебя сизо-серая масса криво сплетенных мускулов, безглазый череп с черным сочащимся провалом на месте лица...
Проснуться от затрещины, отвешенной разбуженной женой и понять, что фляга прилетела в тумбочку, а пепельных зомби в доме и в помине нет. Откуда им взяться в Эбенгарде, далеко-далёко от пепельных эшлендских бурь?
"Кто ты? Где я? Я так устал.... ДАЙ МНЕ ПОСПАТЬ..."
Атис шествует по кухне мимо Айри, бесшумный и зыбкий, как сотканный из пепла призрак. В руках - кружка с молоком, спина прямая: истинный сын ашхана и высокородной Телванни, пасынок самого Нереварина.
Нет ашхана. Есть его копия, смешно шлепающая босыми пятками по кухоньке, пытающаяся магией согреть кружку с молоком. Нет высокородной Телванни - есть круглолицая хорошенькая женщина, которую муж выкрал из лагеря эшлендеров, когда умер старый ашхан. Нет Нереварина - есть богатый толстенький босмер и его кошмары, с сонмом зовущих его голосов.
"СПЯЩИЙ ПРОБУЖДАЕТСЯ..."
- Не спрашивай, - на незаданный вопрос. Сын покойного ашхана скрывается в комнате, и слышно, как он по-своему воркует он над младшим, заставляя его сделать хотя бы пару глоточков молока. Это странным образом возвращает Айри в реальность, где Дагот Ур повержен, Призрачный Предел рухнул, а Министерство Правды - еще нет.
- Он опять задыхался? - пронзительный взгляд в ответ. Атис - никак не запомнить полное имя, варварское и певучее, слишком длинное для непривычного языка - понимает общую речь, но молчит, стесняясь акцента. Он осторожно берет на руки младшего брата - трехлетний полубосмер легкий, как пушинка, и передает его на руки Айри, прежде чем снова нырнуть под одеяло.
- Он кашлял, - сообщает он, медленно, почти по слогам. - Уже перестал.
Айри напряженно вслушивается в дыхание ребенка - чуть слышное, хотя, кажется, горячее молоко помогло. Треклятый пепел долетает уже до Эбенгарда, скоро и побережье накроют пепельные бури - гибель Дагота не остановила мор, а смерть Трибунала и вовсе, говорят, приблизила. Серая взвесь витает ночами в воздухе.
"Ты предал Господина Дагота. Отведай его мести".
Тем же утром Сареты собирают вещи. Фалура чуть не пляшет - ее вечный страх перед рабством, своим ли, детей ли (хорошенького, как статуэтка из песчаника, Атиса она не отпускает от дома даже теперь, боясь, что красивого мальчика украдут), отступает перед ликом имперского правопроядка, Атис невозмутим, как маска ординатора, а Релвин еще слишком мал и к тому же - у него от пепла серые сопли. На миг Айри отделяется от общей возни и вглядывается в тени за слюдяным окошком.
Алые сполохи стягов над стенами Эбенгарда похожи на зарево Красной горы.