Глава I. Обратить атеиста за 12 часов.
читать дальшеВечер первого мая выдался на редкость тихим и безлюдным. Тишина царила на улицах и бульварах, люди если и появлялись, то не по одному и скорее спешили по домам. В парках же и скверах было еще тише - в такое время туда зашел бы только сумасшедший.
Причина была вполне понятна. Ее уже месяц замалчивали местные власти и милиция, и разносило «сарафанное радио» в лице бабы Нюры, торговки семечками, и ее покупателей. В городе произошли три «чисто английских» убийства, без улик и свидетелей. Одного из убитых нашла та самая баба Нюра, и теперь радостно нарушала интересы следствия, сообщая каждому любителю подсолнухов, что покойный «лежал-де с ужасом на лице, и шея прокушена», и пересыпая рассказ такими красочными подробностями, что трое в устах молвы превратились вскоре в девятерых, а потом их количество и вовсе перевалило за двадцать.
Властям и милиции осталось только с не меньшим ужасом наблюдать, как полгорода бросилось в церковь, другая половина - сначала в осинник за кольями, а потом в ту же церковь, за святой водой (с приветом Брему Стокеру).
Итак, ночь выдалась тихая и безлюдная, и при этом не по-майски темная. Владимир Долин, художник-реставратор, возвращался из гостей. Молодой, сильный и немного пьяный (в эту же ночь он завяжет, но это мелочи), он не боялся ни бога, ни черта, и решил срезать путь, пройдя через темный переулок.
Шел он быстро, видел плохо, и на повороте чуть не сбил с ног какого-то стилягу в узких брюках и с длинными волосами. Тот едва удержался на ногах, а Владимир, буркнув что-то между «Извините» и «Че встал» продолжил путь. Но, пройдя метров десять, он почувствовал на плече тяжелую длань и обернулся.
Стиляга стоял, на две головы возвышаясь над ним. Ночная тень скрывала его лицо, но свет из чьего-то окна отражался в глазах двумя желтыми огоньками.
- Вы забыли извиниться, - тихо сказал он, дыхнув на Владимира жуткой смесью матросского табака, еловых игл и псины. Долин, хотя на работе выяснил, что иные реактивы пахнут похуже, невольно поморщился. Стиляга расценил это по-своему.
- Поздравляю, - спокойно сказал он. - Вы только что нажили себе неприятности.
Владимир никогда не был трусом. Он всегда вступался за слабых, никогда не бежал от драки, хотя доводить до нее дело не любил. Но тут он понял, что боится. Противник был выше него на полметра. Примерно настолько же шире в плечах. И было в нем еще что-то, что невозможно не понять, ни объяснить, но чего нельзя не бояться. И Владимир сделал то, чего не делал с шести лет, когда погибли его родители, и на белом свете он остался один - он попятился назад. И уперся спиной в бетонную стену. Проулок на самом деле кончался тупиком - недавно его заложили.
- Что же вы так? - продолжал стиляга, нарочито мягко, но в голосе его чувствовались угрожающие нотки. - Интеллигентный человек... Очки носите... А ударили и еще извиняться не хотите...
Владимир и рад был бы извиниться, но язык словно прирос к небу. Он даже не мог поднять голову, чтобы взглянуть в лицо того, кто сейчас его побьет. В том, что внешность ему сейчас испортят, он не сомневался.
Издалека послышались выстрелы. Начался салют, и разноцветные сполохи, как северное сияние, залили полнеба.
- Что за? - стиляга повернул голову, и Владимир смог поднять глаза. Не будь Владимир так напуган, он заметил бы, что у того довольно приятное лицо - правильный римский профиль, волевой подбородок, высокий лоб вполне развитого «сапиенса».
- Салют... Красиво, - он улыбнулся, и Владимир побелел как полотно. Клыки его нового знакомого оказались раза в два длиннее нормальных, и явно острее ножей.
Семечки Владимир не любил, но про вурдалака был наслышан, и времени терять не стал. Со всех сил пнув упыря под коленную чашечку, он увернулся от ответного удара и понесся по улице, честно пытаясь закричать, однако невовремя потерянный голос отказывался ему служить. Вурдалаку его пинок явно не повредил, и на середине безлюдной улицы он догнал Владимира. Поймал почти на лету, и за шкирятник поднял над землей:
- Шутить со мной вздумал, щенок! - он тряхнул художника так, что у того застучали зубы. - Да я тебя сейчас...
Хлобысь!
Пальцы вурдалака разжались, и Владимир мешком свалился на мостовую. От второго «хлобысь» вампир сам оказался рядом и с довольно жалким видом.
Спасителем Владимира оказалась хрупкая девушка в сборчатой юбке и старомодных высоких ботинках. Она стояла, гордая и прямая, уперев одну руку в бок, а в другой держа широкий ремень с колоссальных размеров пряжкой, и лицо ее горело от злости так, что видно было даже в темноте.
- Сестренка! - лицо вампира, наоборот, выражало радостное изумление. - Ты...
- Что, - голос его сестры был низкий и звучный, с легкой хрипотцой. - Вы. Здесь. Делаете. Особенно. Ты! - она нагнулась над вампиром.
- Сес... Сестренка... - промямлил тот, отползая от нее подальше. «Сестренка» выпрямилась, как тетива натянутого лука, и резко сказала:
- Марш в поместье. Урод, - резко сказала она. - Не вздумай теперь попадаться мне на глаза раньше, чем поймешь, в чем ты виноват.
Тот выпучил глаза и... растаял в воздухе.
Девушка повернулась к Владимиру, который в надежде, что про него забыли, попытался ползком покинуть место действия.
- Вы в порядке? - спросила он. Голос ее стал мягче, ласковей - и очень усталым. - Позвольте, я вас провожу домой. Ночами тут ходить небезопасно... И не только из-за моего братца.
- А из-за чего еще? - потеряв надежду скрыться незамеченным - ноги как отнялись, так и отказывались служить, и Владимир остался сидеть на земле, - переспросил он. - Или он не один?
Девушка хмыкнула.
- Вы знаете разницу между вампирами и оборотнями? Нет? Обыватель, - она решительно нагнулась, и, подхватив Владимира под мышки, поставила на ноги. - Оборотни не пьют человеческую кровь, да и людей без большой нужды не убивают. Мой брат - оборотень. А вампира наши уже который день поймать не могут...
- Э-ээ...
- Не экайте, идем лучше. У меня нет настроения еще драться сегодня. Пускай этим Габи занимается, или Дан...
- Кто это?
- Коллеги. Идем.
Когда они вышли на освещенную улицу, Владимир смог, наконец, разглядеть ее лицо. Темные прямые волосы стянуты на затылке в тяжелый узел; лицо тонкое, породистое, с правильными, но резковатыми чертами, янтарного цвета глаза с чуть оттянутыми к вискам уголками придают ему по-лисьи хитрое выражение. Ресницы длинные настолько, что бросают тень на смугло-розовые щеки, красиво очерченные губы упрямо сжаты. Одета она была странно: глухая белая блузка с высоким, наверняка неудобным воротником, черная юбка в складку до середины икры, как у курсисток на старинных картинках, и ботинки на небольшом каблучке.
Странно было идти и осознавать, что не он провожает девушку домой, а она его; ее страннее было то, что она - явно не человек. Из страшных сказок Владимир помнил, что вампиры живут по тысяче лет, а как насчет оборотней? Глядя на ее наряд, можно подумать, что девушке не одна сотня лет, и если она не помнит правление Николая I, то революцию точно застала.
- А как ваше имя? - спросил Владимир. Девушка посмотрела на него с удивлением.
- Алевтина, - ответила она чуть погодя. - А ваше?
- Владимир.
* * *
Ба-бах!
Как ни хотелось Дану спать в эту тихую и душную ночь, ему это не удалось. Маг приподнял голову от подушки и прислушался. Внизу на этаже кто-то орал и, похоже, кидался файерболами.
«Уроды», подумал Дан.
Когда он нашел, наконец, в себе силы встать, скандал внизу подошел к концу, и слышалось лишь глухое ворчание Дариолы - одного из фамильных призраков семьи Вронски, Дан-не-помнил-которой-по-счету главы рода, ставшей частью особняка и следившей за порядком в нем.
Решив, что идти на второй этаж по лестнице будет долго, Дан просто решил провалиться сквозь пол. Оказалось, зря: Дариола стояла как раз там, куда он приземлился. Хотя призрак и был бесплотен, ощущения были - словно в прорубь нырнул, да и барышня обиделась.
- А что тут произошло? - спросил Дан, терпеливо подождав, пока Дариола перестанет орать и лупить его туманными ручками.
- Да Mamica* Кассия хорошим манерам учила, - пояснила Дариола, откидывая со лба тугой локон. - Представляешь, этот умник захотел силу показать и чуть не побил какого-то обывателя... Mamica ему сейчас засадила, да и от Алевтины наверняка достанется.
- А сама она где? - спросил Дан, чувствуя, как слабеют колени. Он же попросил Касси присмотреть за Алевтиной, пока Дан будет отсыпаться...
- Я тут, - Алевтина хлопнула его по плечу, как тень появившись сзади. - Расслабься. Ты многое пропустил, - и она удалилась, напевая негромко: «Не обещайте деве юной любови вечной на земле, любови вечной на земле...».
- Чего это она? - удивилась Дариола.
- Ой, не знаю... - Дан обернулся хорьком и побежал, подняв по-кошачьи пушистый хвост, следом за хозяйкой.
Как фамильяр - путь и вынужденный - Алевтины, он должен был знать все о ее жизни, и личной в том числе.
Алевтина возлежала, как персидская принцесса, на диване в своем кабинете и мечтательно смотрела в потолок. В последний раз такой томный и романтический вид на памяти Дана она имела лет этак пять назад накануне Большой Драки с Анжелой Шептуновой - ее закадычной подругой, но вечной соперницей во всем, что касалось оружия и обращения с ним. Прошло уже пять лет с тех пор, как они были знакомы - а Алевтина так и не смогла одолеть ее на фехтовальной площадке.
- Леля?
- Девушка даже не прореагировала. Дан недолго думая запрыгнул к ней на грудь и застучал по подбородку мягкими лапами.
- Алевтина! А ну колись: что я пропустил?
- Многое... Свали, блохастый.
- Я бы попросил!
- А я бы не послушала.
- Вронски!
- Дан, я в раздумьях, - она поймала хорька за шкирку и ссадила на пол. - Давай завтра, а? Ночь уже... - старинные часы в гостиной и в самом деле уже пробили четверть двенадцатого, и Алевтина, перешагнув через Дана, вышла из кабинета.
- Что за дела? - из портрета на стене по пояс высунулся Вождь - еще один призрак клана, индеец сиу в пестрой налобной повязке.
- По-моему она влюбилась,- предположила из-за его спины та самая Mamica - Анна I, старейший из духов и основательница рода.
- Чушь! - лязгнули рыцарские латы в углу.
- Утром узнаем, - подытожил Дан, принимая вновь человеческий облик и блаженно вытягиваясь на диване. - Дайте поспать наконец, а?
* * *
До дома Владимира они дошли быстро и без происшествий. Но у самого подъезда, когда Алевтина помахала Владимиру ручкой и направилась было восвояси, какой-то хулиган попытался вырвать у нее сумочку из рук. Естественно, она вцепилась в свое имущество мертвой хваткой, а Владимир, подхватив прислоненную к двери рейку, продемонстрировал хулигану, а заодно и девушке, что он умеет не только ойкать на асфальте.
- Хорошо фехтуешь, - сказала Алевтина, прижимая свой драгоценный ридикюльчик к груди и улыбаясь Владимиру той восхитительной улыбкой, которую женщины дарят только победителям, за которых они и болели.
- Я тренировался, - Владимир отсалютовал ей шпагой и спросил: - Может, теперь я вас провожу?
Алевтина расхохоталась и... Рассыпалась в пыль, которую поднял, закружил и понес невесть откуда поднявшийся ветер.
Дома Владимир выпил остатки спирта, найденные в аптечке, и лег спать в надежде, что утром лишь посмеется над странным сном об оборотнях и девушке с желтыми, как у кошки, глазами. Однако наутро голова болела, а ладонь воспалилась: рейка оказалась полна заноз. Интеллигентно (то есть грязно и витиевато, но про себя) матерясь, Владимир принялся искать в холостяцкой квартирке аптечку. Но запасы медикаментов у него ограничивались двумя таблетками аспирина и флаконом спирта, который он вчера использовал в качестве снотворного, поэтому Владимир выругался уже вслух, обернулся и потерял дар речи.
На потолке сидел невероятно белый и неприлично толстый хорек и деловито чесал за ухом. Увидев, что Владимир его заметил, хорек поочередно оторвал от потолка четыре лапки, с глухим стуком упал на пол, встал, как сурок, столбиком и превратился в человека.
- Доброе утро, Владимир, - сказал он тонким, мальчишечьим голосом.
Владимир мысленно помахал ручкой отъезжающей крыше.
- Кто вы?
- Мое имя - Дан, - незнакомец изящно поклонился, и улыбнулся - вполне дружелюбно. - Я хотел бы извиниться за Кассия и поблагодарить за то, что вы выручили вчера Алевтину.
- Ээээ... Не за что, - Владимир еще раз попытался рассмотреть незваного гостя, хотя отсутствие очков мешало. Темноволосый, очень невысокий - Владимиру, в котором и метра восьмидесяти не набиралось, он был лишь по плечо, коренастый молодой человек с круглыми щеками, острым подбородком и живыми, проницательными глазами.
- Не возражаете, я оденусь? - спросил Владимир.
- Как вам будет угодно, - молодой человек снова поклонился.
В срочном порядке натянув джинсы и рубашку и скрутив в хвостик свои, довольно длинные, волосы, Владимир снова вышел на кухню. Теперь, в очках, он увидел, что Дан старше, чем показался сначала: между бровей и в уголках карих глаз пролегли резкие морщины, а в темно-каштановых волосах кое-где блестела седина. Одет он был дорого и со вкусом: серый, заграничного кроя костюм, безупречно белая рубашка, золотые запонки и дорогой галстук с алмазной булавкой. Ну, может, и не алмазной, но смотрелось роскошно.
- Теперь точно - доброе утро, - увидев Владимира, он необыкновенно тепло и дружелюбно улыбнулся. Передние зубы у него чуть выступали, придавая Дану сходство со скалящимся хорьком.
- Ээээ... доброе. Могу я спросить...
- О цели моего визита? Я же сказал: пришел поблагодарить вас за то, что вчера защитили мою хозяйку от хулигана и извиниться за ее брата. Уверяю, больше он так не будет. О, у вас, я вижу, ранена рука; можно я взгляну?
Не дожидаясь согласия, он поймал ладонь Владимира и начал рассматривать ее, как профессиональная гадалка:
- Таак... Линия жизни ваша мне нравится, а вот занозы - не очень. Une, des, trois*... - он провел ладонью над рукой Владимира. - Так ведь лучше?
Владимир не поверил своим глазам. Ладонь зажила, как будто в ней и не сидело три десятка заноз.
- О, Боже! - Владимир не отличался особой религиозностью, но когда такое, поверишь во что угодно. - Да кто же вы, черт побери?
- Не ожидал, что кого-то обращу в христианство, - пробормотал Дан. - Я же сказал: некромант Дан Желиховски, фамильяр, или, если хотите, личный телохранитель Алевтины. Вчера брал отгул. А сегодня исправляю свои ошибки.
- Странное имя, да и профессия...
- Обычное валашс... То есть молдавское имя, не такая уж редкая профессия. Впрочем, не думаю, что есть необходимость разъяснять вам все тонкости. Обливиэйт! - он щелкнул перед носом Владимира пальцами, и на миг у того потемнело в глазах. Но зрение тут же пришло в норму.
- И? - спросил Владимир, которого почему-то рассмешила эта ситуация. А может, дело было в том, что Дан не выглядел так пугающе-внушительно, как Кассий, да и ситуация, если подумать, была на редкость комичная?
На лицо Дана было приятно посмотреть.
- Знаете, товарищ Желиховский, не стоит со мной так шутить, - Владимир решительно встал, и Дан с ним. - Если вы не хотите, чтобы я кому-то об этом рассказал, я ни одной живой душе и не расскажу, да даже если б проболтался - кто в наш век высоких скоростей поверит в такой бред, как маги и оборотни?
- Скоро вы начнете в это верить, - усмехнулся Дан. - Человек должен верить во что-то сверхъестественное, этим он и отличается от животного.
- Возможно, - от греха подальше согласился Владимир. - А теперь я попрошу вас покинуть мой дом и не заявляться сюда больше.
Дан склонил голову, слегка развел руками - и исчез, оставив после себя легкий запах хорьков и дорогого одеколона.
Владимир ругнулся еще раз и опрометью бросился в комнату. Вытащил из-под незастеленной тахты чемодан и принялся скидывать туда вещи.
Бежать, бежать! У него отпуск, так что сразу на работе не хватятся, а больше, по сути, и некому. В первый раз за последние десять лет Владимир подумал об этом по-настоящему со смертной тоской. Все-таки он обманывал себя: он никогда не привыкнет к тому, что он - один. Куда, к кому идти?
Издалека донесся звон колоколов. Надо же, уже одиннадцать, раз бьют обедню... Прошло 12 часов с его встречи с оборотнем, а он уже не знает, куда себя деть...
Точно! В церковь!
И - в Сибирь. Там в непотопляемой деревне Гадюкино живет его двоюродная бабушка, которую он видел лишь один раз и которая сказала ему:
- Если, Володюшка, тебе будет совсем уже некуда идти...
Если бы Володюшка знал, что от избушки на курьих ножках, где жила бабушка Ядвига (сокращенно - Яга) с ее легендарным костяным протезом и говорящим котом, до поместья Волчья Гать**, где живет Алевтина, полчаса пешего пути через поселения оборотней, он бы сразу мигрировал в Канаду. Даже если бы пришлось идти пешком.
* «Мамочка» (румынск.)
* «Раз, два, три...» (франц.)
** Гать - настил из брёвен или хвороста для проезда, прохода через болото или тонкое место. Здесь: отсылка к местонахождению поместья, к-рое подальше от людских глаз было построено среди непроходимой топи.