Посмотри, какой прекрасный мир получился после Регнарека! (с)
Модерн-АУ, вспомнилось внезапно.
Атис идет через коридор, как по проспекту, словно не замечая ни стражи, ни их предсмертного воя. Гнев Предков, огненное кольцо разъяренных данмерских духов, стелется вокруг него, делая зыбкой фигуру жреца, и танцует спиралями, когда особенно стойкого Атис отбрасывает с дороги ударом посоха. За спиной данмера остаются лишь скрюченные, неузнаваемые в оплавленной броне тела, и бархатно-черные от копоти стены. Ты же жрец, севшим от раскаленного воздуха голосом. Атис улыбается - мудро и обманчиво-безмятежно. Кинарет - богиня природы.
А природа бесжалостна.
Ирвик не рисуется, но его не заметить тяжело: крошечный на фоне имперской стражи босмер визжит подбитым драконлингом, и бросается вперед, работая топориками, как взбесившаяся мельница, скачет зигзагами, крутится, танцует меж противников. Когда он добегает до зала, его доспех покрыт чуть ли не сотней порезов, но он даже не шатается - желто-карие глаза мечут молнии, лицо отчего-то белее мела, и улыбка на лице похожа на столбнячный оскал. Из раны на боку (все-таки у кого-то нашелся огнестрел) сочится не кровь - черная копрусная сукровица, и скоро перестает.
И все еже чудо, что за двести лет его голова так и не покинула плечи.
Краци невидим. Не выдает себя ни мягким шагом по мокрой листве палисадника, ни холодным проблеском оптики... даже когда его цель, толстый и почтенный человек, выходит из машины, тут же взятый в кольцо похожими на шкафы в галстуках охранниками. Просто неожиданно цель падает на одно колено, будто запнувшись... и вторая пуля находит уже видимый между ног охранников пухлый живот. Краци мягко перекатывается на спину, прижимая "Марти" к груди, и закрывает ладонью прицел, чтоб не блестел в кустиках.
Ситис смотрит на них сквозь синеву Этериуса и ждет.
Атис идет через коридор, как по проспекту, словно не замечая ни стражи, ни их предсмертного воя. Гнев Предков, огненное кольцо разъяренных данмерских духов, стелется вокруг него, делая зыбкой фигуру жреца, и танцует спиралями, когда особенно стойкого Атис отбрасывает с дороги ударом посоха. За спиной данмера остаются лишь скрюченные, неузнаваемые в оплавленной броне тела, и бархатно-черные от копоти стены. Ты же жрец, севшим от раскаленного воздуха голосом. Атис улыбается - мудро и обманчиво-безмятежно. Кинарет - богиня природы.
А природа бесжалостна.
Ирвик не рисуется, но его не заметить тяжело: крошечный на фоне имперской стражи босмер визжит подбитым драконлингом, и бросается вперед, работая топориками, как взбесившаяся мельница, скачет зигзагами, крутится, танцует меж противников. Когда он добегает до зала, его доспех покрыт чуть ли не сотней порезов, но он даже не шатается - желто-карие глаза мечут молнии, лицо отчего-то белее мела, и улыбка на лице похожа на столбнячный оскал. Из раны на боку (все-таки у кого-то нашелся огнестрел) сочится не кровь - черная копрусная сукровица, и скоро перестает.
И все еже чудо, что за двести лет его голова так и не покинула плечи.
Краци невидим. Не выдает себя ни мягким шагом по мокрой листве палисадника, ни холодным проблеском оптики... даже когда его цель, толстый и почтенный человек, выходит из машины, тут же взятый в кольцо похожими на шкафы в галстуках охранниками. Просто неожиданно цель падает на одно колено, будто запнувшись... и вторая пуля находит уже видимый между ног охранников пухлый живот. Краци мягко перекатывается на спину, прижимая "Марти" к груди, и закрывает ладонью прицел, чтоб не блестел в кустиках.
Ситис смотрит на них сквозь синеву Этериуса и ждет.